В этом диалоге наконец-то сформулировала для себя ответ на вопрос: почему Роулинг наиболее отвратительным - не вызывающим ни симпатий, ни уважения, а, максимум, брезгливую жалость - сделала гриффиндорца. Остальные отрицательные персонажи вызывают в разной степени и симпатию (хотя бы внешне), и уважение, и даже, в отдельных моментах, восхищение.



И это абсолютно правильно и логично, и, я бы сказала, жизненно.



Если, так сказать, моральная структура отрицательных персонажей просто строится на иных принципах (можно считать эти принципы неправильными или вредными, однако же они есть), то у Петтигрю произошел слом и разрушение своих внутренних основ, причем разрушил он себя сам. Именно потому, что он изначально разделял гриффиндорские идеалы. Роулинг показывает нам не "темного", а "падшего светлого".



Что до "темных", то они не предают, потому как изначально играли за другую сторону. Или, вернее, даже для предательства им не нужно ломать собственные устои. Потому они и остаются намного более сохранными как личности (тоже до поры до времени, правда), что ничего в себе не разрушают и не ломают.



Цитата по теме:

"...При многих незаметных простому наблюдателю психических заболеваниях (то есть даже и у людей, которые в своей среде слывут нормальными) возникает так называемая параноидная симптоматика (так в западной терминологии). Такие пациенты приписывают свою собственную нездоровую агрессию другим, а потом стремятся от нее "защититься" — обычно какими-то враждебными действиями против своих "врагов", либо "бегством" от них же. Все вокруг становятся для таких людей врагами. В их внутреннем мире невозможна сколько-нибудь искренняя дружба: возможны только "политические блоки" с одними "врагами" против других "врагов". Если на одном "фронте" дела складываются неудачно — напор собственной агрессии (приписанной "врагам") становится для человека невыносимым, — то его психика может не выдержать, и он либо свалится в депрессию, либо уйдет в психотизацию (возникнут бред, галлюцинации и т.п.). Но при достаточных патологиях Эго и Супер-Эго (т. е. при достаточной бессовестности) возможен менее травматизирующий выход: перейти на сторону "противника".



Степень осознанности такого отношения к миру у пациентов бывает разной. Одни сами про себя расскажут написанное выше, а другие будут каждый раз удивляться, когда они вдруг — по какому-то безотчетному импульсу — сделают какую-нибудь самую страшную (в пределах их возможностей) гадость именно тому человеку, которому они более всего обязаны помощью, и кто к ним относился лучше всего.



Отдаленные последствия подобных шагов — удовлетворения "параноидной страсти к предательству" — может быть, даже и с житейской точки зрения не самые лучшие: развивается и закрепляется тяжелая личностная патология, которая, в конечном итоге, все равно приведет к разрушению социализации пациента — как мы, впрочем, и видим на примере Иуды. Но зато "здесь и сейчас" — помогает. Действует похоже на наркоманию? — Да, несомненно. Но и наркомания для нашей эпохи есть нечто вполне востребованное "массами".



Итак, в нашем обществе, где депрессии распространены почти так же, как насморк, а параноидная симптоматика стала едва ли не столь же популярна, как была в спокойной Австрии XIX века — истерическая, нужно ожидать и особой "моды на предательство". Одно без другого не получается".

(с)Игумен Григорий "Лекарство от депрессии на Страстной седмице, или Еще раз о «Евангелии от Иуды»".

Для Промта весь комментарий по поводу торжества политкорректности на транслейт.ру свелся к идее купите нас за деньги, если не хотите видеть такое торжество политкорректности.

С самой же политкорректностью он, кстати, так ничего и не сделал.



Если кто еще не в курсе и интересуется, в чем же заключается торжество политкорректности, попробуйте перевести с помощью сайта транслейт.ру вполне невинную фразу: "Our cat gave birth to three kittens - two whites and one black" (что всего-навсего означает "наша кошка родила троих котят - двоих белых и одного черного") и посмотреть, что получится.

Так вот, по поводу известного в узких кругах выражения о четырех факультетах



"Хаффлпафф - факультет для тех, кто не играет, Гриффиндор - для тех, кто играет по правилам, Рэйвенкло - для тех, кто пытается понять правила, Слизерин - для тех, кто пишет правила".

(Вспомнилось с любезной подсказки Jenny).



Выражение это, явно придумано апологетом Слизерина, но беда его (выражения) все же не в этом – а в том, что, увы, оно несколько не соответствует действительности.



Правила придумывают, конечно же, в Гриффиндоре. Там же по ним и играют. Заодно и всех остальных пытаются заставить по ним играть. С различным успехом, надо заметить. Слизерин же – факультет для тех, кто правила нарушает (вариант - положить хотел на всякие правила). Опять же, надо заметить, с различным успехом.

запись создана: 27.05.2006 в 23:26

А напомните кто-нибудь присказку про четыре Хогвартских факультета? (Помню, что там рэйвенкло - те, что изучают правила, гриффиндор - играет по правилам, кажется так, и т.д.).



Я ее покритиковать слегка хочу, а целиком не вспоминается что-то.

(Прошла вчера, но вчера не стала открывать, дабы не подсказывать в истории

про св.Мартина и его учеников).



The Dante's Inferno Test has banished you to the Seventh Level of Hell!



Here is how you matched up against all the levels:

Level | Score

Purgatory | Very Low

Level 1 - Limbo | Very Low

Level 2 | Very High

Level 3 | Moderate

Level 4 | Moderate

Level 5 | Very High

Level 6 - The City of Dis | Very Low

Level 7 | Very High

Level 8- the Malebolge | Very High

Level 9 - Cocytus | High



Level desсriрtions: http://www.4degreez.com/misc/dante-...nformation.html

Take the test: http://www.4degreez.com/misc/dante-inferno-test.mv

запись создана: 26.05.2006 в 17:06

Откуда (с)тащено напишу позже, чтоб не было искушения посмотреть.



Upd.: Из жж o-huallachain.



Отец Мартин и семь его учеников



"Однажды вечером в ворота монастыря, где настоятелем был отец Мартин, известный своим умом и проницательностью, постучался незнакомец в плаще. Был он не высок и не низок, не стар и не молод, капюшон прикрывал его лицо, и черт было не разобрать.

- Ты славишься своей мудростью, отче, - сказал путник. – Позволь мне рассказать тебе одну историю. Мне необходим твой совет и твое суждение.

- Рассказывай, - сказал отец Мартин.

- История, что я хочу поведать тебе, такова. В одной стране, не далеко и не близко отсюда, жила прекрасная девушка из знатного и богатого рода. И, как это случается с девушками, она любила юношу, рода не такого знатного и не такого богатого, но смелого и гордого, а юноша любил её. Чтобы преумножить славу свою и богатство, юноша направился в Палестину, а девушка обещала ждать его возвращения. Однако юноша понимал, что путь в Палестину долог и полон неожиданностей и опасностей, и на этом пути он может повстречаться со смертью. Ему не хотелось обрекать любящую его на вечное ожидание, и он попросил её ждать его не более двух лет, а по прошествии их считать себя свободной от всех обетов и выйти замуж, буде ей захочется.



Прошел год, прошло два года. Юноша не вернулся, не было и вестей о нём. Девушка, самоотверженная, как и многие любящие, решила удвоить срок ожидания. Прошло ещё два года, и черты милого юноши стали стираться у неё в памяти, а среди других рыцарей, добивавшихся её благосклонности, взор её всё чаще останавливался на одном, немолодом, но мужественном и славном, знатном и могущественном. Отец и мать девушки одобрили её выбор, молодые обручились, была уже назначена свадьба, пышная и роскошная, и кончались последние приготовления, как вдруг девушка получила письмо из далёкой Анатолии. Незнакомой рукой было в нём поведано, что юноша, бывший возлюбленным её и отправившийся в Палестину, израненный в сражении с сарацинами, в коем стяжал он славу своим мужеством, лежит при смерти в маленьком анатолийском городке. Надежды, что он выживет, нет, и лишь об одном просит он – увидеть перед смертью свою возлюбленную, воспоминания о которой пронёс он через все битвы и тяготы.



Девушка была в растерянности: сроки ожидания давно истекли, день свадьбы был уже назначен, в замок её отца со всех концов страны съехались гости, уже готовился праздничный пир… Но сердце её было преисполнено милосердия и жалости, и порешила она показать это письмо своему жениху, чтобы спросить у него совета.



Прочитав письмо, жених долго молчал, а затем мрачно промолвил:



- Я богат и знатен, слава о моих подвигах достигла многих стран, многие отцы считали бы счастьем выдать за меня своих дочерей. Но я несколько лет добивался твоей любви. Я смиренно ждал, пока выйдет первый срок твоего ожидания. Когда ты решила удвоить его, я не проронил ни слова упрёка. Наконец ты ответила мне взаимностью, и сердце моё возрадовалось, и вот уже всё готово к нашей свадьбе, но теперь ты хочешь из-за какого-то письма немедленно бросить меня и отправиться к нему по первому зову! А вдруг в этом письме всё – ложь? А вдруг ты, увидев его, страдающего от ран, не вернёшься ко мне и останешься с ним? И выйдешь за него, если он всё-таки поправится, или пойдёшь в монахини, если он умрёт, и я никогда больше не увижу тебя? А подумала ли ты, сколько невзгод может ожидать тебя на пути в Анатолию? Разбойники могут схватить тебя и продать в гарем султану, ты можешь заразиться моровой язвой и умереть или пасть жертвой диких животных. Ты подумала об этом?

- Да, - сказала девушка. – И я всё-таки прошу, умоляю тебя, любимый: позволь мне навестить юношу. Я люблю одного тебя и обещаю вернуться. Но не ответить на просьбу умирающего не в моих силах.

- Ладно, - проворчал жених. – Можешь ехать. Но ты должна спросить разрешения и у своего отца.



Девушка направилась к отцу, показала письмо и ему и пересказала разговор с женихом. Отец нахмурился и ответил:



- Не ожидал такого от тебя. Я уважаемый человек в стране, на свадьбу моей дочери отовсюду съехалось много знатных людей, все ждут свадебной церемонии, и вдруг моя дочь, получив неизвестно от кого письмо, исчезает чуть ли не из-под венца! Что подумают люди? Кто после такого осмелится взять замуж твоих младших сестёр? И твой жених – он не должен был отпускать тебя, надо было сразу показать, что муж глава семьи, и не потакать твоим минутным прихотям. А то, что твой жених сказал тебе – правда и ещё раз правда. И ты всё равно хочешь ехать?

- Да, сказала девушка. – Прошу тебя, отец, не откажи мне.

- Хорошо, я уступлю тебе, - сердито промолвил отец. – Но на предстоящую церемонию съехалось много гостей. Они добирались издалека, отложив другие дела, а теперь им придётся возвращаться – ведь твоё путешествие займёт не день и не два. Будет справедливо, если ты попросишь разрешения уехать и у них.



Девушка направилась к гостям, весело пировавшим в большом зале. Услышав её историю, гости рассмеялись и сказали:



- Никуда мы тебя не отпустим! Мы ехали издалека, собирались славно погулять на твоей свадьбе, одарить тебя подарками, выпить за здоровье новобрачных. Не каждый год бывает такая оказия, как свадьба дочери таких знатных родителей. Наши жёны не простят, что бала не будет – они нашили себе новых платьев, а пока ты ездишь к своему прощелыге, мода может измениться, и придётся шить новые. А вдруг начнётся война, и мы так и не погуляем у тебя на свадьбе? Оставайся! Пусть твой юноша, если он ещё жив, конечно, думает, что письмо затерялось в пути.

- Будьте милосердны, отпустите меня, - сказала девушка. – Ведь и будущий муж мой, и отец разрешили мне ехать, хоть им это тоже было не по нраву!

- Ну, поезжай, раз уж ты такая настойчивая, - сказали гости. – Только пусть старый повар тоже отпустит тебя. Он будет горевать, что не сможет приготовить свадебного пира…



Девушка пришла к повару, седому и дряхлому, и рассказала ему свою историю. Повар сокрушённо покачал головой и сказал:



- Госпожа моя, всю свою жизнь я стремился к вершинам поварского искусства: с того времени, как меня, совсем еще маленьким, взяли на кухню поварёнком. Я был поваром у герцогов и королей, готовил пиры по случаю коронаций и заключения мира между воюющими державами. Слава о моём мастерстве разнеслась далеко за пределы нашей страны. Но лишь к старости я почувствовал, что действительно достиг совершенства, и ждал возможности его показать. И наконец я дождался – и твой свадебный пир должен был стать лучшим из лучших. Я подумал обо всём: и какие блюда готовить, и какие заморские вина подать, и в каком порядке подавать блюда и вина, и как их украсить, чтобы они радовали не только желудок, но и глаз. А теперь всё насмарку, и никто никогда не узнает, каких высот я достиг, потому что я стар, и этот пир стал бы последним для меня. Но я не могу удерживать тебя, молодая госпожа, ведь я только повар. Езжай, и пусть удача тебе сопутствует.

- Спасибо тебе, добрый человек, - сказала девушка. – Теперь я могу ехать.



Тем же вечером она отправилась в дорогу. Она ехала и ехала, и вот уже половина пути была позади, как однажды в глухом месте, в лесу, её карету остановили разбойники. Они схватили под уздцы лошадей, приставили кинжалы к горлам слуг, вытащили девушку из кареты и сказали:



- О, какая славная добыча. Мы заберём эту красивую карету и породистых лошадей, снимем с тебя драгоценное ожерелье, серьги и запястья, обыщем тебя и твоих слуг – ведь не можете вы путешествовать без денег? Мы разбогатели! Твоих слуг мы продадим в рабство, а тебя отвезём в наше тайное укрывище и потребуем выкупа у твоего отца. А если он откажется заплатить, мы продадим тебя в гарем султану – говорят, он любит таких, как ты, белокурых и синеглазых.



- Разбойники! – взмолилась девушка. – Пожалейте нас! Заберите всё, но не задерживайте! Я еду повидаться с юношей, который был в меня влюблён, и я любила его, а теперь он умирает от ран на чужбине и хочет увидеться со мной напоследок! И она поведала разбойникам свою историю и показала письмо.



Сначала разбойники глумливо смеялись и отпускали шуточки, но мало-помалу они примолкли в задумчивости, и один из них произнёс:



- Что ж, пусть едет. Мы не возьмём ни злата, ни серебра, ни твоих украшений, девица, ни кареты, ни быстроногих лошадей. Деньги пригодятся тебе в дороге, лошади тоже – не идти же тебе пешком, как простолюдинке? Да и ехать на лошадях быстрее. И даже ожерелье, браслеты и драгоценные кольца оставим тебе, чтобы твой юноша увидел тебя красивой и во всём блеске. Поезжай с миром.

- Спасибо вам, добрые разбойники! – воскликнула девица. – Велико ваше милосердие, и велика моя благодарность.



Она продолжила свой путь и вскоре оказалась на берегу пролива, на другой стороне которого виднелся анатолийский городок, куда она и стремилась. Путники показали ей дом перевозчика, и девушка направилась туда, чтобы договориться о переправе. Когда она вошла в дом, то увидела стол с остатками обильного обеда, подкреплённого возлияниями, и перевозчика, сладко спавшего на кровати. Она потрясла его за плечо, перевозчик открыл один глаз и пробормотал:



- Что тебе нужно, девица? Переправы? Жди до завтра.

- Почему, о добрый человек? – спросила девица.

- Потому, что я перевожу всех и каждого, днём и ночью, в штиль и в грозу. Перевоз стоит денег, но если ко мне обратится нищая вдовица с ребёнком, я перевезу её бесплатно. Я перевезу беглого раба и не стану сообщать о нём, потому что ремесло перевозчика – переправлять людей, а не судить их. Но перевожу я шесть дней в неделю, а на седьмой день отдыхаю, и в этот день никто не может заставить меня поднять паруса на моём баркасе. Жди до завтра, девица, на рассвете я перевезу тебя.

- Я не могу ждать! – вскричала девица. – Вдруг юноша, что ждёт меня, умрёт, не дождавшись рассвета? Как мне жить потом, добрый человек? Перевези меня, нарушь свой обычай! И она рассказала ему свою историю.



Перевозчик почесал в бороде и ответил:



- Эх, девица, жалко мне и тебя, и твоего юношу. Ладно, иди на берег, сейчас я отвяжу баркас, и мы переправимся. Надо торопиться, уже смеркается. Но когда поедешь обратно – и тут он грозно потряс крючковатым пальцем – придётся тебе ждать, как всем, если ты опять придёшь в седьмой день!



Девица добралась до городка и немедленно отправилась на поиски юноши. Безмерно было её удивление, когда она увидела, что он жив и здоров и вовсе не страдает от ран. Увидев её, юноша попытался заключить её в свои объятия, но девица уклонилась от них и спросила:



- Как же так? Я получила письмо, написанное чужой рукой, где говорилось, что ты болен и умираешь, а ты весел, бодр и здоров? Ты вылечился от ран?

- Я и не умирал, любимая, - ответил юноша. – Я хотел увидеть тебя вновь, поцеловать, обнять, посмотреть в глаза. Я хочу, чтоб ты стала моей женой – вспомни, как мы любили друг друга. Посмотри на меня – я стяжал себе и славу, и богатство, я уже не тот юноша, каким был прежде, теперь я достоин тебя. Да, я солгал, послав тебе это письмо. Да, я помню, что срок вышел, помню, что он вышел дважды. Но я люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе. Останься со мной, и пусть твои родители и жених считают, что ты погибла в дороге. Или, хочешь, вернёмся к ним вместе, и я сам объясню им всё, а твоего жениха вызову на поединок…

- Нет, сказала девушка. – Я обещала вернуться, и я вернусь. Как бы ни была велика любовь твоя ко мне, я должна возвратиться назад. Тебе не удержать меня.



Она отвернулась и решительным шагом направилась к выходу, не оборачиваясь на горестные призывы юноши. Он не посмел задерживать её. Наутро она переправилась обратно и вернулась в отцовский замок, и ничто не омрачало её возвратный путь…



Закончив историю, незнакомец обратился к отцу Мартину:



- Отче, помоги мне, ибо сам я в растерянности. Чья жертва больше – жениха ли девушки, отца её, гостей, старика повара, разбойников, перевозчика или влюблённого юноши? Кто из них вызывает больше сочувствия и понимания у тебя? Рассуди, ибо мне все эти жертвы кажутся одинаково тяжкими.

- Сейчас мы спросим моих учеников, - сказал отец Мартин и послал за своими семерыми послушниками. Он поведал им историю о девушке и повторил вопрос незнакомца.

- Конечно, тяжелее всего жертва жениха, - сказал первый.

- Нет, жертва отца тяжелее, - возразил второй.

- А по-моему, гостей, - сказал третий.

- А мне кажется, что самая тяжёлая жертва – это жертва повара, - тихо сказал четвёртый.

- Я считаю, что тяжелее всего было отказаться разбойникам, - возразил пятый ученик.

- А я – что перевозчику, - промолвил шестой.

- Да нет же, самая тяжкая жертва – жертва юноши, так сильно любившего девушку, а она его не пожалела! – воскликнул седьмой".



А чья жертва вам кажется самой тяжелой?



Upd. Окончание истории запощу завтра, все-таки интересно, кто что ответит (если кто-то вообще дочитает до конца).

запись создана: 26.05.2006 в 13:56

Ну, чего? Никто больше не хочет высказать, кого ему (кроме девушки) больше всего жаль в этой истории?



А то через полчаса запощу окончание...

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Вот кто тут хотел фоток моей второй котьки, сиречь Лахти (вообще-то ее зовут Magenta Lahti, но для своих можно просто Лахти)? Их есть у меня!



(Суммарно примерно 500Кб.).



Высоко сижу, далеко гляжу.



Поймала мышу.



Играцца с мышей!



Валяцца с мышей!



А теперь можно и пообедать...

Сформулировалось в одном асечном диалоге:



Поиск скрытых смыслов - все равно, что поиск Атлантиды: все втайне уверены, что она есть, но никто не знает, где точно искать.