Лежит себе пациент в fMRI и видит одну за другой идиллические картинки – рассвет над морем, осенний лес, ромашки на лугу. Пациент кайфует, fMRI скучает. Вдруг, среди ясного неба, пациент видит фотографию акулы с открытой пастью - крупным планом. У всех поголовно на fMRI “загорается” амигдала. Чувствовать себя едой вообще трудно, а тут еще и неизбежностью веет из открытой пасти акулы. Поэтому запускается рефлекс сражайся-беги по всем правилам мудрой человеческой природы. В этом состоянии активной амигдалы когнитивные способности снижаются очень резко; в крови кортизол в больших количествах, тотальная мобилизация ресурсов - PFC практически перестает работать. Это у всех. Но вот что интересно. У части пациентов этот эффект проходит относительно быстро и они возвращаются в исходное нейтральное состояние – опасность миновала и они способны думать рационально и воспринимать окружающий мир адекватно. Другая часть пациентов не могут вернуться из возбужденного состояния достаточно долго, они “не остывают” какое-то время. Как следствие, их когнитивные результаты и способность к восприятию окружающего мира ограничены в этот период времени.
Чем отличалась вторая группа от первой?
Наличием травмы в истории. Этот результат не был гипотезой и темой исследования, но стал неожиданным побочным результатом. Увеличенное время «догорания» – один из внешних, поведенческих симптомов пост-травмы.
В тексте по ссылке выше есть возможное нейрологическое объяснение происходящего - ведь если HPA-axis разбалансирована, то она не умеет быстро успокаиваться – тормоза (гиппокамп, итд) работают не очень, а педаль газа гиперактивна.
В сочетании с повышенной в пост-травме бдительностью этот эффект приводит к повышенному расходу энергии, подобно тому, как двигатель автомобиля работает часто на холостых оборотах.